Символизм

Книга написана широко закрытыми глазами. Без страха и упрёка. С полным животом и парой десяточек лишни килограмм. "Не мы такие, жизнь такая", - просипел Бывалый. "Попробуй!" - шепнул опыт. "Ни во что не поверь!" - заплакала Душа. "Руби прав...Книга написана широко закрытыми глазами. Без страха и упрёка. С полным животом и парой десяточек лишни килограмм. "Не мы такие, жизнь такая", - просипел Бывалый. "Попробуй!" - шепнул опыт. "Ни во что не поверь!" - заплакала Душа. "Руби правду матку" - закричало здоровое сердце. "Не говори им ничего, ведь они любят заблуждаться" - отрекошетил с ухмылкой опыт. ...Впрочем, шизофрения - это не самая страшная болезнь, какая была дана человечеству, - промелькнуло в голове у главной героини. - Не верилось бы мне в агрессию, и уж тем более в контроль - всё равно что зависимого запереть в газовой комнате. Смешно, да и только. И всё же, не верится, в то что Сверх человек появился в этом мире. Она. Не обязанная никому, слегка придурковатая, слишком уж нежная и точно знающая, что "такой болезни не существует". Этот сверх человек оказался миловидной подвижной девочкой, которая черпает информацию отовсюду, поглощает и при этом никогда не перегружается - не создать такой компьютер, а она смогла - научила ра  Развернуть

Над твоим великолепием восходит ужас, словно ждёт свою историю в глазах. То вживается в любовь с одной секунды в нас, то проходит мимо жизненного дня. Ты ему - прочтённый формы обожания философ, над тобой парит искусственная тень, держит слово внут...Над твоим великолепием восходит ужас, словно ждёт свою историю в глазах. То вживается в любовь с одной секунды в нас, то проходит мимо жизненного дня. Ты ему - прочтённый формы обожания философ, над тобой парит искусственная тень, держит слово внутреннего я, о котором сожалеешь зря. Эта книга, как проводник искусства - внутри не отвечает строго, но так же хочет жить, как смерти день. Как лучший друг, в котором ты виляешь сознательным искусством понимать свою жизнь. Составляя страхи внутри образа великолепия в глазах.  Развернуть

Сборник поэтических рассуждений о психологической картине страхов во внимании, к чему приводит человеческая конформность в своём эгоистическом рассуждении о благе лучшего.

Пробуждение внутри сомнения твоего я - тащит юмор, как элегантный проводник ночной тщетности в судьбе. Где его уже ждёт философское путешествие обратно на Землю. Эта книга рассказывает о чувствах переживаемой ночи смерти, когда она находит субъекти...Пробуждение внутри сомнения твоего я - тащит юмор, как элегантный проводник ночной тщетности в судьбе. Где его уже ждёт философское путешествие обратно на Землю. Эта книга рассказывает о чувствах переживаемой ночи смерти, когда она находит субъективный выход на дно человеческой эволюции. Чтобы видеть себя с лучшей стороны, с той, которая была внутри твоего сомнения - смертельной. Говоря о тщеславии и типичных чертах аристократического хода человечества - в свою личную вечность.  Развернуть

Философско-лирический сборник поэтического взгляда на своё отношение к смерти, личной или социальной, как подлинное право обращения за ней к судьбе, к эпохе социального облика в руинах на конечной дороге времени.

Достигая личные черты разума - ты добираешься до его сути мира. Эта книга посвящается обращению критики личности внутри её личного пережитка. Как будто парящий символ души уносит социальную перестройку в другое продолжение идеалов. И там он смотрит...Достигая личные черты разума - ты добираешься до его сути мира. Эта книга посвящается обращению критики личности внутри её личного пережитка. Как будто парящий символ души уносит социальную перестройку в другое продолжение идеалов. И там он смотрит на построенное благо - жить среди людей. Становясь символом и чертой достижения лучшего в самом себе. Добывая личный нрав у пользы социального, человеческого счастья.  Развернуть

Поглотив кровь всех высших Драконов, Ягер готов дать бой красному Богу, неся на своих плечах дар - Эру Безбожников.

О сером детище людей...

Жизнь Ани с самого детства проходила в сплошных переездах по стране. Девочка привыкла считать, что всё дело в работе отца, но однажды внезапный приход в квартиру полицейского заставил её усомниться в своих мыслях. Предложение сделки, условия, кот...Жизнь Ани с самого детства проходила в сплошных переездах по стране. Девочка привыкла считать, что всё дело в работе отца, но однажды внезапный приход в квартиру полицейского заставил её усомниться в своих мыслях. Предложение сделки, условия, которые ставил пришелец, странная вещь, хранящаяся у отца в шкафу — всё это вызывало много вопросов. Вопреки её желаниям, Ане приоткрылась неприглядная завеса жизней окружающих её незнакомых людей. Решив наблюдать за развивающимися событиями со стороны, она слишком поздно поняла, что они захлестнули её с головой.  Развернуть

Гусеница медленно ползла по ветке весенней сакуры. Она была такой же розовой, как и листья дерева. Жизнь билась бурным потоком в блестящем тельце земного создания. Придёт время и пульс мироздания угаснет, как в гусенице, так и в вишне, но не сегодн...Гусеница медленно ползла по ветке весенней сакуры. Она была такой же розовой, как и листья дерева. Жизнь билась бурным потоком в блестящем тельце земного создания. Придёт время и пульс мироздания угаснет, как в гусенице, так и в вишне, но не сегодня, не сегодня…  Развернуть

Одна темная ночь и одна темная лужа – все что, нужно чтобы случилась настоящая магия. Не верите? Витале, Алмазу и Лизи предстоит убедиться в этом наверняка. Приключения заведут друзей в необычные края, покинуть которые не так то просто.

Собрание сочинений в семи томах ""Марина часто начинает стихотворение с верхнего "до"", - говорила Анна Ахматова. То же самое, частично, можно сказать и об интонации Цветаевой в прозе. Таково было свойство ее голоса, что речь почти всегда начина...Собрание сочинений в семи томах ""Марина часто начинает стихотворение с верхнего "до"", - говорила Анна Ахматова. То же самое, частично, можно сказать и об интонации Цветаевой в прозе. Таково было свойство ее голоса, что речь почти всегда начинается с того конца октавы, в верхнем регистре, на его пределе, после которого мыслимы только спуск или в лучшем случае плато. Однако настолько трагичен был тембр ее голоса, что он обеспечивал ощущение подъема при любой длительности звучания. Трагизм этот пришел не из биографии: он был до. Биография с ним только совпала, на него - эхом - откликнулась" (И. Бродский).   Развернуть

Избранные стихи Из сборника «Чужое небо». Опубл.: «Бирж. вед.», утр. вып., 1912, 15 янв. — «Новое слово».