nnau4 пишет:
В свете наступившего в августе дня стоял особенно яркий закат. На обширной территории Хотина, стоял Василий Иванович Базаров, выпускник Петербургского университета. Он лишь недавно приехал сюда, в подмосковную деревню, на летние каникулы.
В близлежащих садах и полях безостановочно работал народ, собирающий последние ягоды и овощи, всеми силами стараясь не упустить времени, которое романтик Василий Иванович проводил в стремительной и беспощадной борьбе за то, чтобы "Разрушить масштабы, уничтожить застой, разбить динозавров, устроить кровавую баню всем тем, кто перешагивает черту".
А чем же занималось главное лицо нашей истории, Евгений Васильевич, знаток романов, почти юный мастер наук, о котором Базаров думал, что он образец настоящего человека? В данный момент он находился в своём старом особняке, погруженный в ответственные родительские заботы.
Отец заметно постарел и его белокурые волосы уже совсем облезли, а его дочери Аринушка и Катюшка вышли замуж, оставив дом их детства пустым. Евгений Васильевич злобно усмехнулся, когда вспомнил о том, как он выкрался из дома, менял наряды, чтобы навестить свою любовь, теперь уже жену Алену Николаевну. Ему было интересно, работает ли она в музее, как ей живется, как обстоит дело в обществе. Он был уверен, что она тщательно скрывала свои мысли ото всех чужих глаз, но на самом деле она была открыта только ему. Евгений Васильевич был уверен, что она никогда не изменит этому своему поведению.
Вскоре мистер Базаров вернулся в особняк Евгения Васильевича, который был не рад встрече. Базаров сказал, что он покупал какие-то химические растворы на пороховой завод и пригласил Васильева в столовую на ужин. Приятным оказался только пол-литра колодезной воды.
Евгений Васильевич насторожился и взглянул на своего гостя с недоверием. Он не мог понять, почему Василий Иванович, который всегда казался таким нахальным, решил пригласить его на ужин. Зато Базаров как-то странно на него посмотрел, словно пронзая его взглядом хотел понять, что же все-таки происходит в его душе. Вот тут-то Евгений Васильевич понял: Базаров требует от него прямо высказаться, а то наложит на него кое-что вроде клейма "бессовестный лицедей". И тогда Васильев сказал, что Базаров "пишет против всего того, что существо земное считает святым", а тот, в свою очередь, эффектно захватил воздух руками и повторил: "Против всего, что существо земное считает святым?!"
На этот раз на лице Василия Ивановича было написано сожаление и даже что-то вроде раскаяния или обиды, но тут же обратился к Евгению Васильевичу и подчеркнул: "Именно против этого, что все считают святым!" На лице ветерана словно изображалось оскорбление и неизбежное несогласие.
"Я сравниваю", сказал Базаров, "сравниваю жизни Бокачева и Каткова чтобы понять, где же дух нового времени идет..."
Евгений Васильевич молчал. Его глаза были привязаны к подносу с десертом, когда Базаров продолжал говорить о том, что "нельзя позволить жить со стариной и отходняками".
"У вас есть глаза, но вы не видите!", окончательно сказал Базаров в приподнятом настроении.
"Вы правы", здесь живет типичный облик поколений,- задумчиво промолвил Васильев. - Что же, я пожелаю вам того, что меня когда-то убить пожелали. Вы найдете свой путь, несомненно, поспешат покинуть мой дом и подействуете решительно и быстро в тесном обществе моих сограждан. Нет никаких причин, чтобы расставаться друзьями, но я думаю, что наш диалог говорит о том, что мы никогда не станем благодарными брату и ценителям друг друга.
Евгений Васильевич встал с места и тело его затряслось, как будто он устал стоять. В нем не было никаких сил и энергии, которые прежде давали ему возможность сохранять свое высокомерное и тщательно сохранявшееся равновесие. Спина его сгорбилась, как будто он уже сошелся с места на время отдыхать, но одну мысль все же сохранял: "Герой нашего времени, точно так же давно, как и все, и музыка и я здесь — это будет случайная встреча, а не ничто, не совсем важно для жизни". А знаток романов Базаров, к числу прочих и Карена, резвился на свежем воздухе и сытно вздыхал, смотря в закат, который все еще был нависший над их головами.
В близлежащих садах и полях безостановочно работал народ, собирающий последние ягоды и овощи, всеми силами стараясь не упустить времени, которое романтик Василий Иванович проводил в стремительной и беспощадной борьбе за то, чтобы "Разрушить масштабы, уничтожить застой, разбить динозавров, устроить кровавую баню всем тем, кто перешагивает черту".
А чем же занималось главное лицо нашей истории, Евгений Васильевич, знаток романов, почти юный мастер наук, о котором Базаров думал, что он образец настоящего человека? В данный момент он находился в своём старом особняке, погруженный в ответственные родительские заботы.
Отец заметно постарел и его белокурые волосы уже совсем облезли, а его дочери Аринушка и Катюшка вышли замуж, оставив дом их детства пустым. Евгений Васильевич злобно усмехнулся, когда вспомнил о том, как он выкрался из дома, менял наряды, чтобы навестить свою любовь, теперь уже жену Алену Николаевну. Ему было интересно, работает ли она в музее, как ей живется, как обстоит дело в обществе. Он был уверен, что она тщательно скрывала свои мысли ото всех чужих глаз, но на самом деле она была открыта только ему. Евгений Васильевич был уверен, что она никогда не изменит этому своему поведению.
Вскоре мистер Базаров вернулся в особняк Евгения Васильевича, который был не рад встрече. Базаров сказал, что он покупал какие-то химические растворы на пороховой завод и пригласил Васильева в столовую на ужин. Приятным оказался только пол-литра колодезной воды.
Евгений Васильевич насторожился и взглянул на своего гостя с недоверием. Он не мог понять, почему Василий Иванович, который всегда казался таким нахальным, решил пригласить его на ужин. Зато Базаров как-то странно на него посмотрел, словно пронзая его взглядом хотел понять, что же все-таки происходит в его душе. Вот тут-то Евгений Васильевич понял: Базаров требует от него прямо высказаться, а то наложит на него кое-что вроде клейма "бессовестный лицедей". И тогда Васильев сказал, что Базаров "пишет против всего того, что существо земное считает святым", а тот, в свою очередь, эффектно захватил воздух руками и повторил: "Против всего, что существо земное считает святым?!"
На этот раз на лице Василия Ивановича было написано сожаление и даже что-то вроде раскаяния или обиды, но тут же обратился к Евгению Васильевичу и подчеркнул: "Именно против этого, что все считают святым!" На лице ветерана словно изображалось оскорбление и неизбежное несогласие.
"Я сравниваю", сказал Базаров, "сравниваю жизни Бокачева и Каткова чтобы понять, где же дух нового времени идет..."
Евгений Васильевич молчал. Его глаза были привязаны к подносу с десертом, когда Базаров продолжал говорить о том, что "нельзя позволить жить со стариной и отходняками".
"У вас есть глаза, но вы не видите!", окончательно сказал Базаров в приподнятом настроении.
"Вы правы", здесь живет типичный облик поколений,
Евгений Васильевич встал с места и тело его затряслось, как будто он устал стоять. В нем не было никаких сил и энергии, которые прежде давали ему возможность сохранять свое высокомерное и тщательно сохранявшееся равновесие. Спина его сгорбилась, как будто он уже сошелся с места на время отдыхать, но одну мысль все же сохранял: "Герой нашего времени, точно так же давно, как и все, и музыка и я здесь — это будет случайная встреча, а не ничто, не совсем важно для жизни". А знаток романов Базаров, к числу прочих и Карена, резвился на свежем воздухе и сытно вздыхал, смотря в закат, который все еще был нависший над их головами.
