Форум | Конкурс фанфиков по классике

Сергей Суворов

23.08.2023 17:39:50

Автор темы, Писатель

bk:15730

Сергей Суворов

25.09.2023 21:40:52

Автор темы, Писатель

Аннотация

Японский флот осадил крепость Порт-Артур, а на Квантунский полуостров высадилась 2-я армия генерала Оку в количестве сорока тысяч человек и вплотную подошла к узкому перешейку у города Цзиньчжоу, где дорогу ей перекрыли три с половиной тысячи русских солдат при нескольких батареях. Начался штурм первой линии обороны перешейка Ляодунского полуострова, когда вдруг горизонт закрыло странное сияние в виде вертикальной стены, которое образовало петлю, захлестнуло весь Квантунский полуостров, стянулось в точку и исчезло. А в далёком будущем на сверхбольшой космической цитадели древних под силовой полусферой появилось всё, что было захвачено сиянием: города, деревни, порты, корабли, и ничего не понимающие люди. Те, кто управлял переносом, знали, что делали. Недавним врагам теперь придётся объединиться против общего противника, приближающегося из глубин космоса.

Сергей Суворов

09.11.2023 00:11:34

Автор темы, Писатель

Цитадель Порт-Артур. Пролог. …А где это мы После отражения первой атаки на склонах холмов первой временной линии укреплений остались лежать сотни японцев, мёртвых, умирающих и неспособных покинуть поле боя раненых. Навскидку их было никак не меньше семисот-восьмисот, то есть на месте неудавшегося штурма враг оставил неполный батальон. Такое количество полёгших японцев наглядно говорило о решимости противника захватить высоты, на которых закрепились русские. Капитан Гобято, командовавший батареей на подступах к деревне Лиодятунь, устало вытер лоб платком. Однако он понимал, что это даже не временный успех, а лишь короткая передышка. Чуть отпив воды из фляги, он спросил у сидевшего неподалёку штабс-капитана, выполнявшего обязанности помощника: – А что, Иван Матвеевич, утёрли мы нос самураям. Прикажите канонирам стволы получше охладить, про запас вёдра набрать да бочки долить, надо будет ещё дать огоньку по позициям на вон той горке. – Так если мы сейчас начнём с ними баталию, это ж свяжем себя батарейной дуэлью, – откликнулся штабс-капитан Ильин, смачивая водой разгорячённое лицо, – своим подсобить при следующей атаке уже не сможем. Да и выдюжим ли. Они выше нас стоят, преимущество баллистическое имеют. – Выдюжим, Иван Матвеевич, – весело откликнулся капитан Гобято, – да и если их свяжем, они тоже по нашим сибирякам палить не смогут. Над их занять, штабс-капитан, надо. Именно потому, что у них баллистическое преимущество по высоте. Иначе ребятам вон на тех редутах и на тех тоже ох как несладко придётся. И передайте по расчётам, чтобы целились получше, снаряды беречь надо, что-то нам их не подвезли, как обещались. И приказ этот странный, задержать японцев, но не рисковать. Да перекинули бы сюда ещё десяток батальонов из Порт-Артура, и мы бы тут намертво встали бы, хрен бы нас кто отсюда сковырнул. А так… Как бы отступать не пришлось. – Командованию виднее, Леонид Николаевич, – откликнулся штабс-капитан и подозвал вестового для передачи приказа по батарее. – Виднее, – задумчиво пробормотал капитан Гобято, берясь за угломер и склоняясь над бумагами. – Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. Будем стоять, сколько сможем. Хм… Значит, положение у них более выгодное… А если мы вот так… Иван Матвеевич, подойдите! Взгляните, вот какие соображения я имею насчёт преобладания позиции вражеской батареи по высоте. Пушек у нас мало, полубатарея, по сути, потому откатываем их вон за тот взгорок и бить будем оттуда навесом, по угломеру. Отдавайте приказ, меняем позицию, пока затишье. * Когда вражеские дивизии двинулись на следующий штурм и навстречу им пошла волна разрывов снарядов, выпущенных русскими батареями, а сибирские стрелки метким огнём начали выбивать солдат в первом ряду, полубатарея капитана Гобято дала первый залп. Вычисления были сделаны довольно точно и снаряды легли прямо вдоль насыпи, прикрывающей японские пушки на горе Самсон. Сделав поправку, капитан отправил вестовых для выставления нового угла у пушек, а сам поднялся по взгорку и взял в руки бинокль. Взглянув через окуляры на позиции противника, он с удивлением отметил, что канониры суетятся, указывая руками куда-то в сторону залива. Повернув бинокль, капитан обомлел – на них надвигалось что-то страшное, словно пронзительно голубое небо вдруг встало вертикально и теперь заняло всё пространство от горизонта до горизонта, стремительно приближаясь к береговой кромке. Обернувшись, он увидел, как все, и рядовые канониры, кроме, разве что нескольких пыхтящих под тяжестью снарядов подносчиков, и унтер-офицеры, смотрят на сияющую стену дикими глазами. Кто-то шептал побелевшими губами молитву, вцепившись в нательный крестик, кто-то просто истово крестился, не в силах вымолвить ни слова. Несколько человек просто застыли соляными столбами. Оглядев поле боя, капитан Гобято увидел, что везде творится то же самое: и сибиряки в окопах, и наступавшие прежде, а теперь замершие с вытаращенными глазами японцы смотрели на невиданное доселе и потому ещё более ужасающее явление. Снова переведя взгляд на залив, Леонид Николаевич успел заметить лишь голубую вспышку, заполнившую собой всё. Бессознательное состояние длилось, кажется, не больше секунды, максимум две-три. Однако, когда он открыл глаза, всё вокруг было совершенно иным. Вместо голубого неба с редкими облачками, пусть и теряющегося за окутавшей укрепления завесой порохового дыма, над головой раскинулся купол из мириадов звёзд. И всё это великолепие было раскрашено в самые разные цвета, словно кто-то разлил голубую, жёлтую, малиновую краску в местах, усеянных звёздами особенно густо. Но эти скопления разделяли широкие чёрные пустоты, притягивающие взгляд, пугающие отсутствием хотя бы одного крохотного огонька. – А где это мы, господин капитан? – раздавшийся рядом голос штабс-капитана заставил вздрогнуть Леонида Николаевича, который заворожённо смотрел на невообразимое чудо. – Неужто нас убило и мы прямиком в ад попали? Вы гляньте вокруг! Однако не только слова помощника заставили катана Гобято оглядеться. Вокруг уже начались и не умолкали вопли ужаса, и, надо признать, Леонид Николаевич сам едва удержался от того, чтобы вскрикнуть, когда увидел причину. В шести верстах виднелись стены городка, который по приказу командования сделали частью линии обороны. Но Цзиньчжоу терялся на фоне гигантских конструкций, на сотни метров вздымавшихся справа и слева от того места, где сейчас стояли забытые пушки и толпились недавно яростно сражавшиеся, а теперь утратившие боевой пыл и совершенно растерянные солдаты. Выглядели эти конструкции как гигантские плато, широкие у основания и узкие у вершины. Все они были одинаковыми, и это говорило о том, что их происхождение не было естественным. Но как инженер капитан Гобято прекрасно понимал, что такие сооружения возвести невозможно, для этого ни у одного государства не нашлось бы ни ресурсов, ни технических средств. Леонид Николаевич перевёл взгляд на японскую армию. Ряды вражеских солдат так и стояли, никто не пытался продолжать атаку. Более того, несколько офицеров вышли вперёд, встали почти у основания гряды и что-то обсуждали, ничуть не опасаясь ни пушечных батарей, ни метких стрелков из Сибирского полка. Но вот кто-то из японских командиров обратил внимание на стоявшего на холме капитана, махнул ему рукой и направился вверх по склону в сопровождении солдата, видимо, денщика или переводчика, аккуратно обходя тела павших во время атаки. Не доходя с десяток шагов, японец поклонился: – Позволить представиться, лейтенант Сюнроку Хата, 1-й пехотный полк. С кем имею цесть? – Капитан Гобято Леонид Николаевич, командир полубатареи третьей батареи четвёртой Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. – Как, нам здесь противостоять всего лишь полюбатарея? – Именно, – кивнул капитан Гобято, – моё подразделение придали в поддержку сибирским стрелкам на этом участке укреплений. – Ви так легко раскривать военные данные? – В них нет секрета, вы и ваши солдаты имели возможность увидеть орудия на открытой позиции. К слову, господин лейтенант, должен выразить восхищение вашими знаниями русского языка. – Благодарю, имель возможность изуцить и практиковать в Токийской сколе и военном уцилисе. Мне нравятся васы писатели, а цитать луцсе подлинник. – Полностью разделяю ваши литературные пристрастия. Но, полагаю, вы поднялись к нашим позициям, рискуя многим, не для обсуждения русских писателей. И, конечно, вы понимаете, что лишь обстоятельства стали причиной прекращения огня. Так чего же побудило вас прийти в наше расположение? – Если сказать правда, мне надо победить страх. Когда я быль ребёнок, мне отец моего отца цасто рассказиваль сказки про демонов. И вот я вырось и попаль в мирь демонов. Мне тязело расцитивать только на себя. Все те солдати и офицери внизю в панике, командуюсий далеко. Я знаю, цто у русских тозе есть свои демони, цто русские зивут в окрузении мелких демонов. Лесий, домовой, водяной. Русские луцсе готови к такому. Я надеялся ресить сообся, цто делать дальсе. – Господи Иисусе, это … самый что ни на есть Ад! Смотрите, бесы, черти пришли по наши души! – взвыл унтер-офицер у ближайшего орудия. Капитан Гобято резко перевёл взгляд в направлении, куда указывал командир орудия, и обмер. На склонах холма появились странные многоногие, нет, пожалуй, не существа, а механизмы, это было ясно по их движениям, по металлическому блеску лап и панцирей. Но они были совершенно чуждые, нигде на земле не было ничего похожего на них, разве что отдалённо некоторые походили на гигантских богомолов. Эти механизмы хватали мёртвые тела и стремительно исчезали с ними в открывшихся повсюду провалах. На тех, кто стоял рядом, они просто не обращали внимания. Впервые Леонид Николаевич чувствовал такой страх, когда буквально каждый волосок на теле встаёт дыбом. Но проявлять животный ужас перед подчинёнными недостойно офицера, это было вбито в него годами службы, а потому капитан лишь положил ладонь на рукоять нагана, и громко произнёс: – Передать по батарее, всем оружие к бою, огонь не открывать, стрелять только по приказу, за нарушение приказа пристрелю лично, – потом резко повернулся к лейтенанту Сюнроку, – прикажите вашим солдатам то же. Если мы сейчас проявим агрессию, получим агрессию в ответ и нас просто раздавят. Японский командир чётко развернулся и прямо с холма отрывисто выкрикнул несколько команд. Приказ внёс немного порядка в действия батарейных канониров и унтер-офицеров, которые схватились за винтовки и револьверы. В этот момент раздались панические крики со стороны окопа – выходы из преисподней открылись и там, и многорукие "черти" утаскивали теперь убитых и тяжелораненых русских солдат, в том числе из блиндажей, отданных под лазареты. Можно было только гадать, как они понимали, что вот этот солдат просто ранен, а тот уже вряд ли будет жив не то что завтра, а через час или два, но было видно, что хватали выборочно. Никто не стрелял, ни русские, ни японцы, и не только из-за приказов командиров, всех сковал дикий ужас перед выходцами из пекла. Умом капитан Гобято понимал, что если они оказались в преисподней, горстка людей ничего не сможет сделать против адовых легионов. Однако душа русского человека требовала предпринять всё возможное для спасения подчинённых и Леонид Николаевич решил действовать как инженер. Спустившись к окопам, он подошёл к ближайшему механизму, который только что вынес стонущего сибиряка из блиндажа, и пошёл следом за ним. Справа и слева послышались шаги, повернув голову сначала в одну, а потом в другую сторону, капитан увидел идущих рядом Ильина и Сюнроку. – А вы-то куда? – капитан Гобято удивлённо приподнял брови. – Да как же я вас отпущу одного, господин капитан? – Я тозе с вами иду, там мозет быть опасно. – Против вашего сопровождения, господин лейтенант, не возражаю. А вы, Иван Матвеевич, должны остаться за меня, нельзя батарею на одних унтеров бросить. – Да как же… – Ильин растерянно остановился. – Всё будет хорошо, господин штабс-капитан, – весело ухмыльнулся капитан Гобято. – И вы действительно нужны здесь, и горячие головы остудить, и, если что, перед командованием отчитаться, чтобы меня в дезертирстве не обвинили. Если что, доложите по форме, что, мол, господин капитан изволил лично отправиться на разведку с денщиком. Про нашего нового знакомого докладывать не надо. Кстати… Ефим, за мной! Из-за штабеля снарядных ящиков поднялся здоровенный детина, о таких ещё говорят "косая сажень в плечах". Пожалуй, он один спокойно мог бы тащить на загривке такой вот ящик или двигать полевое орудие. Да уже и случалось, когда колёса вязли в грязи, Ефим подходил, плевал на ладони, хватался за обод и одним резким движением на выдохе выталкивал пушку. Было Ефиму неполных тридцать лет, и, сколько служил он в армии, столько ходил в денщиках при катании Гобято. Заметил его Леонид Николаевич сразу, как принял свою полубатарею, да и трудно было не заметить огромного нескладного новобранца. Однако угодил Ефимка в денщики не из-за силы и выносливости, хоть и пригодились они ему, когда носил багаж капитана при переездах, а потому, что старался помочь где только мог. Коней ли батарейных распрячь да почистить, воды натаскать, ящики погрузить. Да вот хотя бы в непогоду то же орудие подтолкнуть. Такая предупредительность дорогого стоит, решил капитан, и не ошибся. А ещё смел был парень до отчаяния, да сметлив. Вот и теперь, на удивление спокоен был, только держался поблизости, как положено денщику, и по первому оклику рядом оказался, с винтовкой наготове. В огромной ладони оружие смотрелось, как обрез в руках бандита или дезертира, что, впрочем, одно и то же. – Ефим, держись позади на полшага, – коротко бросил Леонид Николаевич. Они подошли к тёмному провалу и обнаружили, что вниз ведёт довольно пологий пандус. Да и не так темно на самом деле оказалось в щели, чуть глубже что-то излучало тусклый свет. Странный механизм, утащивший раненого, уже исчез из виду и слышались только цокающие звуки от его суставчатых лап. Уже пройдя несколько шагов, все четверо, включая совсем юного солдата, сопровождавшего лейтенанта Сюнроку, подняли головы, глядя на чуждое, но такое прекрасное звёздное полотнище, и вошли в узкий лаз. Идти пришлось долго, но механизм не останавливался, и упускать его было нельзя. Они достигли источника света через два десятка шагов и остановились, недоуменно разглядывая тускло светящуюся маленькую пластину на стене. Она не была похожа ни на что, виденное ими ранее. Просто излучающий белый свет прямоугольник величиной с конверт. Тьму разгоняли также тянущиеся по стенам, потолку и даже полу тонкие линии, часто меняющие направление под разными углами. Иногда они сбегались, образуя кольцо или квадрат, и снова расходились, сложной вязью охватывая тоннель. Ефим провёл ладонью по стене и в удивлении оглянулся на капитана, после чего поднял руку и без труда при своём немаленьком росте коснулся потолка: – Это ж всё металл! – Быть не может, – не поверил капитан Гобято, и тоже дотронулся до стены. – И в самом деле, какой-то очень качественный сплав, удивительно гладко отполированный. Однако долго удивляться было нельзя, шум, издаваемый механизмом, утихал по мере того, как тот удалялся, и четверым разведчикам пришлось прибавить шагу. По счастью, в коридоре не было ни боковых ходов, ни развилок, поэтому они не отстали от невольного проводника. Спустя примерно час непрерывной ходьбы группа оказалась в огромном зале. Центр его занимала странная пульсирующая полусфера, напоминающая гигантский муравейник. Это сходство усиливал довольно широкий зев входа в основании, а также огромное количество снующих повсюду механизмов. Сейчас было видно, что вся эта машинерия представлена тремя видами "чертей", как их окрестил перепуганный солдат на батарее. Одни, что-то отдирающие от стен и торчащих из пола конструкций, а затем крепящие обратно, больше походили на пауков или, скорее, крабов, только с двумя-тремя парами "клешней". Другие – уже знакомые "богомолы". А третьи перемещающиеся небольшими группами, как раз с бронированными муравьями были схожи. Вся эта суета сопровождалась лёгким поскрипыванием, цокотом, скрежетом. Застывшие на выходе из коридора, капитан Гобято и лейтенант Сюнроку смотрели на происходящее вокруг оторопело, боясь сделать лишнее движение, чтобы не привлечь к себе внимание. Молодой японец был удивительно апатичен, возможно, его насквозь пропитал дух фатализма, присущий выходцам из Страны Восходящего Солнца. А Ефим просто не умел бояться, вернее, умел, но ровно настолько, чтобы не быть бесшабашным. Он и высмотрел во всей царящей в зале сутолоки того самого "богомола", за которым они шли, что было уже довольно сложно, поскольку сразу несколько механизмов из разных коридоров несли тела солдат. Махнув рукой, чтобы привлечь к себе внимание, денщик начал пробираться вдоль стены к тускло светящемуся вдалеке проходу, куда целенаправленно тащили русских и японцев. Через минуту капитан Гобято обогнал его и пошёл впереди, стараясь держаться подальше от ползающих по стенам “крабов” и снующих по залу “муравьёв”. Однако далеко уйти не удалось. Из полусферы вышли и двинулись им навстречу два десятка людей, спокойно обходя скопления страховидных механизмов. Впереди шагали десять или двенадцать человек в длинных, ниже колена, чёрных камзолах, с какими-то странными щитками в районе груди, живота, плеч, а также на рукавах. Следом за ними изящно переступали через вездесущих муравьёв с полдесятка женщин, и вот при взгляде на них четверо разведчиков невольно остановились. Все до единой барышни были молоды и прекрасны, но при этом одежда их так обтягивала стройные тела, что просто не оставляла ни шанса воображению. А замыкали группу и вовсе фантасмагорические фигуры. Двое людей выделялись огромным ростом и имели… по две пары рук. Одно это заставило русских и японцев одновременно схватиться за оружие и направить на приближающуюся делегацию. Тот, кто шёл впереди этой странной компании, одобрительно кивнул, но тут же чуть прищурился, и капитан Гобято безвольно опустил револьвер, а потом и вовсе почувствовал, как затуманиваются мысли, а глаза закрываются сами собой. Только и успел заметить сползающего по стене Сюнроку...