Жизнь Мэри Трогмортон, рассматриваемая так, как если бы кто-то просматривал хроники истории, безлично, без оглядки на условности, - это жизнь женщины, не более чем реализованной в элементах своего существа. Все женщины были бы такими, как Мэри Трог...Жизнь Мэри Трогмортон, рассматриваемая так, как если бы кто-то просматривал хроники истории, безлично, без оглядки на условности, - это жизнь женщины, не более чем реализованной в элементах своего существа. Все женщины были бы такими, как Мэри Трогмортон, если бы осмелились. Все женщины любили бы так, как любила Мэри Трогмортон, страдали бы так, как страдала она. Возможно, не все могли бы уступить, как она уступила в конце; не все могли бы принести ей жертвы. Но в широтной перспективе Времени, когда все исчезает в должной пропорции, она должна быть в одном ряду с той огромной армией женщин, которые жаждали, любили, были накормлены и заплатили за это слезами из своих глаз и самой кровью из своих сердец. Только когда за ней начинают наблюдать в непосредственном и узком окружении ее обстоятельств, ее жизнь трагически обособляется. Тогда она становится памятником, воздвигнутым на высоком и одиноком холме среди множества подобных холмов в сонном Девоне, памятником, молчаливо заявляющим о праве первородства всех же  Развернуть