Вахтина Анна пишет:
Снова желтый Петербург. «Культурная столица», которая никогда таковой не была. Дом, заполненный различными распивочными, рядом на тротуаре толпятся плохо одетые, простоволосые девушки. С одной стороны кто-то дерётся, с другой громко ругается пьяница. Людям нечем дышать в городе: духота и зловоние. Теснота переулков и подворотен давит на жителей. Повсюду царит атмосфера злобы и раздражения. Город наполнен людьми, обособленными друг от друга. Каждый— «униженный и оскорбленный». Жители нравственно больны, ведь так на них влияет окружающая среда.
Именно таким Родион Раскольников запомнил Санкт-Петербург. Многие годы он пытался замаливать грехи, пытался забыться, пытался отказаться от своей теории, однако даже после смерти вынужден снова и снова возвращаться в желтый Петербург.
Изо дня в день, проходя по Невскому, он видит девушку, бросающуюся в воду.
«А можно ли умереть после смерти?»
Родион вслед за девушкой подходит к реке. Водная гладь как всегда спокойная. Он закрывает глаза. Легкий ветер дует в лицо.
10,9,8,7,6,5,4,3,2,1
Раскольников открывает глаза. Снова. Но что-то не так. Это не Петербург. Высокие застекленные дома, толпы людей, странные машины на дорогах. От знакомого Петербурга осталось только одно. Запах смерти.
Рядом с ним на лавке сидит парень, держащий в руках тетрадь с надписью «death note».
- Кто вы?—в глазах молодого человека читается удивление.
«Это японский язык…»
Неожиданно для себя Родион осознаёт, что все понимает и даже может ответить.
- Меня зовут Родион Раскольников. Я не знаю где я и как тут оказался. По правде говоря, я давно умер, но из-за греха обречен на вечные страдания.
- Это район Канто. Япония. Я—Ягами Лайт,— в глазах парня на секунду промелькнул легкий испуг,— неужели встреча с вами это божественная кара,— он бросил взгляд на тетрадь,— о каком грехе идет речь?
Родион тяжело вздохнул. Он не хотел бы снова ворошить прошлое, но почему-то ему показалось, что Лайну не просто «можно», а «нужно» все рассказать.
- Я был студентом. В моей жизни все не складывалось. Работы нет, денег нет, жить практически негде. Тогда под влиянием юношеского максимализма и вывел одну теорию. Я разделил людей на две категории. Первые — это “право имеющие”. Те, кто ради высшей цели может преступить закон, совершить “кровь по совести”. Таким людям, как я думал, все дозволено. Они сами решают, что делать можно, а что нет. Вторые — это “твари дрожащие”. Такие люди не имеют особых прав. Они лишь должны соблюдать законы. Тогда я задался вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». И я решил это проверить. Я совершил ужасный поступок. Мои руки навсегда остались в крови. Я пошёл на убийство человека… Страдания, мучения, сомнения, боль—все это осталось со мной до конца жизни и даже после смерти.
Родион посмотрел на Лайта. В его взгляде не читалось ни сочувствие, ни испуг, ни презрение. Он как будто был полностью удовлетворен.
- Простите, но в чем вы не правы?—парень самодовольно улыбнулся, сложил ногу на ногу и придал поближе свою тетрадь.
«Он согласен со мной?»
- «Право имеющие» есть. В убийстве человек нет ничего страшного, если он того стоит,— с улыбкой полной лицемерия произнёс Ягами.
- Юноша… Кто вы?…
- Я—Бог,—спокойно ответил парень,— можете не верить, но у меня есть сила, с помощью которой я могу оборвать жизнь любого человека, не марая руки. Я на протяжении 2 лет я борюсь с преступностью во всем мире. И знаете, я убил уже около 200 тысяч человек. Хотя сложно назвать их людьми. Это воры, маньяки, насильники—те, кто не заслуживают жить.
Родион потратил годы, чтобы сломать свою теорию. Но теперь этот мальчик ломает самого Родиона.
«Ведь правда. Такие люди не заслуживают жизнь. Он приносят только вред… Нет, нет, нет! Жизнь каждого человека ценна. Никто не имеет права распоряжаться чьей-то судьбой. На это способен только Бог.»
- Юноша, сначала я подумал, что мы похожи. Вы тоже хотите власти. Вам грозит ад.
- Ради своей цели я готовь гореть в аду.
- Продолжая убивать, вы лишь разрушаете себя. Вы можете расправиться со всеми, кто по вашему мнению «заслуживает» этого. Но тогда получится, что один убийца все равно останется. И этого будете вы.
- Я знаю, но в отличие от них, я не наношу вред невинным людям.
- После вашей смерти ничего не изменится. Все начнётся сначала. У вас нет права, как и не было у меня. Иными словами, все люди — «твари дрожащие». А в нас играет эгоизм и самовлюбленность…
После этих слов Родион исчез. Вместе с ним пропал и «желтый» Петербург.
Ягами Лайт остался один. Тетрадь лежала на лавке рядом. Там она и осталась…
Именно таким Родион Раскольников запомнил Санкт-Петербург. Многие годы он пытался замаливать грехи, пытался забыться, пытался отказаться от своей теории, однако даже после смерти вынужден снова и снова возвращаться в желтый Петербург.
Изо дня в день, проходя по Невскому, он видит девушку, бросающуюся в воду.
«А можно ли умереть после смерти?»
Родион вслед за девушкой подходит к реке. Водная гладь как всегда спокойная. Он закрывает глаза. Легкий ветер дует в лицо.
10,9,8,7,6,5,4,3,2,1
Раскольников открывает глаза. Снова. Но что-то не так. Это не Петербург. Высокие застекленные дома, толпы людей, странные машины на дорогах. От знакомого Петербурга осталось только одно. Запах смерти.
Рядом с ним на лавке сидит парень, держащий в руках тетрадь с надписью «death note».
- Кто вы?—в глазах молодого человека читается удивление.
«Это японский язык…»
Неожиданно для себя Родион осознаёт, что все понимает и даже может ответить.
- Меня зовут Родион Раскольников. Я не знаю где я и как тут оказался. По правде говоря, я давно умер, но из-за греха обречен на вечные страдания.
- Это район Канто. Япония. Я—Ягами Лайт,— в глазах парня на секунду промелькнул легкий испуг,— неужели встреча с вами это божественная кара,— он бросил взгляд на тетрадь,— о каком грехе идет речь?
Родион тяжело вздохнул. Он не хотел бы снова ворошить прошлое, но почему-то ему показалось, что Лайну не просто «можно», а «нужно» все рассказать.
- Я был студентом. В моей жизни все не складывалось. Работы нет, денег нет, жить практически негде. Тогда под влиянием юношеского максимализма и вывел одну теорию. Я разделил людей на две категории. Первые — это “право имеющие”. Те, кто ради высшей цели может преступить закон, совершить “кровь по совести”. Таким людям, как я думал, все дозволено. Они сами решают, что делать можно, а что нет. Вторые — это “твари дрожащие”. Такие люди не имеют особых прав. Они лишь должны соблюдать законы. Тогда я задался вопросом: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». И я решил это проверить. Я совершил ужасный поступок. Мои руки навсегда остались в крови. Я пошёл на убийство человека… Страдания, мучения, сомнения, боль—все это осталось со мной до конца жизни и даже после смерти.
Родион посмотрел на Лайта. В его взгляде не читалось ни сочувствие, ни испуг, ни презрение. Он как будто был полностью удовлетворен.
- Простите, но в чем вы не правы?—парень самодовольно улыбнулся, сложил ногу на ногу и придал поближе свою тетрадь.
«Он согласен со мной?»
- «Право имеющие» есть. В убийстве человек нет ничего страшного, если он того стоит,— с улыбкой полной лицемерия произнёс Ягами.
- Юноша… Кто вы?…
- Я—Бог,—спокойно ответил парень,— можете не верить, но у меня есть сила, с помощью которой я могу оборвать жизнь любого человека, не марая руки. Я на протяжении 2 лет я борюсь с преступностью во всем мире. И знаете, я убил уже около 200 тысяч человек. Хотя сложно назвать их людьми. Это воры, маньяки, насильники—те, кто не заслуживают жить.
Родион потратил годы, чтобы сломать свою теорию. Но теперь этот мальчик ломает самого Родиона.
«Ведь правда. Такие люди не заслуживают жизнь. Он приносят только вред… Нет, нет, нет! Жизнь каждого человека ценна. Никто не имеет права распоряжаться чьей-то судьбой. На это способен только Бог.»
- Юноша, сначала я подумал, что мы похожи. Вы тоже хотите власти. Вам грозит ад.
- Ради своей цели я готовь гореть в аду.
- Продолжая убивать, вы лишь разрушаете себя. Вы можете расправиться со всеми, кто по вашему мнению «заслуживает» этого. Но тогда получится, что один убийца все равно останется. И этого будете вы.
- Я знаю, но в отличие от них, я не наношу вред невинным людям.
- После вашей смерти ничего не изменится. Все начнётся сначала. У вас нет права, как и не было у меня. Иными словами, все люди — «твари дрожащие». А в нас играет эгоизм и самовлюбленность…
После этих слов Родион исчез. Вместе с ним пропал и «желтый» Петербург.
Ягами Лайт остался один. Тетрадь лежала на лавке рядом. Там она и осталась…